В Театре Ермоловой поставили еще одну пьесу драматурга Анны Яблонской, трагически погибшей в теракте в Домодедово. Помимо спектакля «Язычники» на Основной сцене, можно посмотреть «Утюги» на Новой. Премьера не претендует на звание хита сезона, но на нее стоит обратить внимание. История о любви, пришедшейся некстати, вышла трогательной и убедительной. Хотя и чуть более сентиментальной, чем нужно.

Главный плюс постановки — авторам удалось передать удивительную тональность драматургии Яблонской. Выстроить особенный, наполненный горечью и светом, поэтический мир, в который она селила своих героев. Яблонская умела видеть в обыденной жизни нездешнюю красоту, а в обычных людях — склонность к геройским поступкам. Любой ее пьесе легко приклеить штамп «мелодрама», однако в этом жанре она поднималась до подлинно трагических высот.

История про любовь мальчика Саши (коллекционера утюгов и мечтателя) к заезжей девочке Маше (к слову, чужой жене) не предполагает хеппи-энда. Скорее наоборот, — то, что хеппи-энда не будет, ясно с самого начала. Герои пьесы — запутавшиеся, очень ранимые, несчастные люди (все, кроме мужа Маши, английского профессора, уверенного, что продается и покупается абсолютно все). Но глядя на них, сомнений в том, что их жизнь состоялась, нет и быть не может. Все они хотя бы раз любили, прощали и отпускали любимых.

Нельзя не отметить интересные актерские работы. «Ермоловцы» очевидно стараются играть без привычного им надрыва и нарочитых декламаций. Отнюдь не всегда получается, но в целом выглядит неплохо. Борис Миронов в роли профессора успешно веселит публику, коверкая русский язык и делая большие глаза («Как они тут живут»?). Даша Мельникова (знакомая многим по сериалу «Папины дочки») не лишена таланта и обаяния, — ее Маша, как ни старается, пустышкой не кажется. Замечателен Николай Токарев в роли дяди главного героя, пытающегося утопить горе в бутылке.

Что касается режиссуры, Алексей Размахов пока изобретает велосипед. Некоторые его приемы выглядят откровенным заимствованием. События разворачиваются на острове, со всех сторон окруженном водой. Эту воду артисты рисуют краской на белом ватмане точь-в-точь, как если бы спектакль делал Дмитрий Крымов. Или сцена с «прямым эфиром» — артисты лежат на полу, любое их движение снимает камера и передает на большой экран, — эксперименты с видео не ставил только ленивый. Спектаклю все это можно простить, поскольку зритель (в современном театре привыкший, казалось бы, ко всему) выходит из зала встревоженным и расчувствовавшимся. А это значит, что непростая пьеса Яблонской «прозвучала» на самом деле.