Касса:
+7 495 629 05 94
+7 495 580 52 15 доб. 325
Билетный стол:
+7 495 580 52 15 доб. 387

Демон тоже может страдать. Без слов

21.04.2014


21 и 22 апреля на сцене театра им. М.Н. Ермоловой состоится премьера спектакля «Демон». Редакция "РП" спросила у режиссера-хореографа Сергея Землянского, как удалось поставить пластический спектакль без слов с драматическими актерами, вдохновлял ли его Врубель и какой демон ему ближе - летящий или поверженный?

 Лермонтов и без слов. Насколько драматические артисты готовы воплотить замыслы пластического спектакля?

Не знаю, насколько артисты были готовы воплотить все замыслы, которые были заложены мною и всей постановочной группой в эту историю. Но в процессе репетиций актерам пришлось так или иначе открываться эмоционально и, я бы сказал, открывать свою суть, чтобы передать, что есть любовь, что есть добро и зло. Может быть, эти вопросы покажутся какими-то общими, но они одновременно и общие, и основополагающие. У Лермонтова в его «Демоне» все это есть. Артисты проделали колоссальный труд, чтобы все заложенные смыслы начали складываться в единую картину, в полотно.

 Как труппа театра восприняла идею создать пластический спектакль без слов? Были ли сомнения у актеров?

Я думаю, в самом начале репетиций они до конца не понимали, что их ожидает. Они посмотрели предыдущие мои спектакли в Театре Пушкина, но это все равно совсем другая история, другая драматургия. У всех был тот или иной интерес, все думали, что это будет танцевальный спектакль, но танцевального спектакля в итоге не получилось. Я сознательно ушел от этого жанра, потому что была задача сделать именно спектакль без слов, полноценную драматическую историю, может быть, в чем-то трагедию, но рассказанную без слов с помощью символов, образов, эмоций, чувств, звука, музыки. Многие артисты, наверно, находясь внутри этой постановки, не понимают, как это выглядит извне. Два разных взгляда: что ты чувствуешь, находясь внутри этой истории, и как ты воспринимаешь это из зала.

Сомнения всегда присутствуют, и не только у актеров. Я тоже сомневался в некоторых вещах. Есть какие-то сцены, которые можно решить разными способами, нужно выбрать правильный, даже правильно-плохой вариант, но который позволит точнее, тоньше передать те или иные взаимоотношения в зависимости от структуры спектакля, пересечения линий героев.

Чем вас привлекает история лермонтовского демона? Полетом или расплатой?

Эта история оторвана от нашей современной действительности, от суеты. Она даже не привлекает, она погружает в себя: начинаешь читать и видишь пейзажи, ушедшую в чем-то культуру, ты можешь примириться  с самим собой или со своим ангелом-хранителем, который есть у каждого человека – кто-то это чувствует, кто-то не совсем, кто-то вообще в это не верит. Но так или иначе кто-то или что-то нас всегда либо оберегает, либо направляет. А что касается полета или расплаты, то тут может быть два ответа. Многие зрители, которым удалось на предпросмотрах увидеть спектакль, почему-то говорят о том, как им жалко демона. Я не знаю, насколько это правильно, но правда в том, что даже эта могущественная сущность тоже может страдать, переживать из-за растаявшей любви, из-за каких-то моментов, через которые ему пришлось пройти и смириться. Для кого-то это полет, для кого-то – расплата. Каждый воспримет это по-своему.

 Обращались ли вы к творчеству Михаила Врубеля во время работы над спектаклем? Не проводили ли по несколько часов у его “Демона сидящего” в Третьяковской галерее? Близок ли вам образ врубелевского демона?

Начав работу над этим спектаклем, пошел в Третьяковскую галерею первый раз в жизни (пусть мне будет стыдно). Пошел именно из-за этой картины. Посмотрел все, что было представлено в зале Врубеля, и могу сказать, что это полотно производит сильное впечатление, когда смотришь вживую на этот образ. Такое ощущение, что он всегда на тебя смотрит, не отпускает, с какого ракурса ни посмотри. Его взгляд, с одной стороны, простой, с другой стороны, не отпускающий. Что-то в этом было магическое для меня. А потом я перешел в зал иконописи, провел там несколько часов и понял, что иконы – хоть и статичные образы, но в них сильна динамика объема. Именно в зале иконописи я понял, каким путем надо идти. Мне кажется, это было верное решение: в этой истории достаточно много религиозности, есть взаимоотношения ангела и демона, их взаимоотношения с другими людьми, с Тамарой. Наш демон немного другой, но приветы врубелевскому демону в постановке я передал: в некоторых мизансценах, визуально-художественном прообразе нашего демона присутствуют цвета, графика, подсказанные Врубелем.

Русский пионер