В Театре Ермоловой читают стихи Серебряного века.

Новый спектакль Театра Ермоловой по своей сути поэтический вечер, подчиненный внятной театральной форме. Восемь героев-поэтов — восемь сценок-зарисовок. Над ними работали молодые режиссеры — Олеся Невмержицкая, Денис Азаров, Сергей Аронин, Алексей Размахов. Художественное руководство осуществил сам Олег Меньшиков.

Объединяет сценки все не только тема творчества героев первой волны эмиграции, но и сценография Дмитрия Разумова. На темной пустой сцене — гигантские белые листы. Нетронутые или исписанные, они спускаются из-под колосников. Образуют белоснежные стены, превращаются в чьи-то крылья, становятся тюрьмой или погребальным саваном. Минимализм таких черно-белых декораций полностью оправдан. Всякая поэзия самоценна, ей в общем-то не нужны спецэффекты. Затруднить восприятие рифмованных строчек может только способ подачи. То, КАК читают стихи со сцены. К большой радости ратующих за перерождение Театра Ермоловой, местной труппе всё удаётся.

Впрочем, чему удивляться, если большую часть времени на сцене работают звезды. Бунина читает Владимир Андреев. Гиппиус — Светлана Головина, Цветаеву — Ольга Селезнёва. Олег Меньшиков — исполнитель роли Георгия Иванова. Еще со сцены звучат стихи Саши Черного, Владимира Набокова, Давида Бурлюка и Владислава Ходасевича. Молодежь (Сергей Кемпо, Никита Татаренков и др.) старательно подражает мэтрам. Конечно, они проигрывают в сравнении, но уровень держат.

Даже если бы стихи ермоловцы читали на фоне занавеса, это не было бы скучно. Поэзия Серебряного века, особенно для ее поклонников, сродни чуду. «Пишу из пустоты ненужные шедевры» — пронзительная строчка. И в ней — все эмигрантские судьбы сразу. Боль, горечь, грусть... и творчество на обломках несуществующей больше России. Театр явно избегает социально-политических акцентов, но строчки о родине, разлагающейся и обессиленной, переживающей катастрофу, вытягивают нервы. Тем не менее тема, объединящая судьбы поэтов — другая. Она выше, чище, звучит громче. Это творчество, любовь, человеческое тепло. За любым расстоянием (даже длиною в жизнь) будет встреча (пускай на небесах). Огромная удача театра, что эта примирительная и очищающая сила поэзии ощутима со сцены. Как там, у Иванова:. «Стихи и звезды остаются, А остальное — все равно!».