Предварив премьеру специальной пресс-конференцией в государственном информационном агентстве, Олег Меньшиков вышел наконец на большую сцену Театра имени Ермоловой, который он возглавляет с 4 апреля прошлого года. Ровно год прошел. Меньшиков играет здесь в спектаклях своего товарищества – «Игроки», «1900», выходит в мемуарном концерте «Оркестр мечты. Медь», но в новом спектакле он впервые сыграл новую роль, на этой сцене – первую после 25-летнего антракта.

Олег Меньшиков возглавил Театр имени Ермоловой ровно год назад. В чеховских «Трех сестрах» в самой первой реплике сестра Ольга вспоминает: «Отец умер ровно год назад, как раз в этот день… Мне казалось, я не переживу, ты лежала в обмороке, как мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом платье, лицо твое сияет». Год, выясняется, большой срок. Смена власти прошла мягко, Меньшикова привел прежний худрук Владимир Алексеевич Андреев, который в новом спектакле играет небольшую, но запоминающуюся роль лорда Фермора. За год Меньшиков успел провести ремонт, снял почти все старые спектакли, за малым исключением, укрепил здешний репертуар тремя спектаклями из своих «запасников», сделанными в разные годы в меньшиковском «Товариществе 814», наконец, с декабря, когда открылся свежеотремонтированный театр, выпустил четыре премьеры. И тут надо отдать Меньшикову должное: все четыре спектакля он бесстрашно доверил новым режиссерам, можно даже сказать молодым, ведь и Родион Овчинников в Москве до того отметился одним-единственным спектаклем в «Современнике». А «Снегурочку», почти единодушно признанную неудачей, не спешит снимать, давая возможность вырасти, набраться сил, – в театре такие чудеса случаются. Редко, но бывают.

«Портрет Дориана Грея» – уже было известно до премьеры – нечто бесконечно современное. Речь здесь не про портрет, а про что-то невероятно мультимедийное, антропоморфное изображение без лица, тем более без черт лица, колышется, мается, сперва – в небесно-голубых и синих лучах, чем дальше – тем все мрачнее, то есть мысль об обезображенном портрете и тут дает себя знать. Изменив формат «произведения» художника Бэзила (Ярослав Рось), молодой режиссер Александр Созонов саму историю в целом оставил прежней: некий молодой человек, красавец, остается таким, молодым и красивым на протяжении двадцати с лишним лет, пока где-то на чердаке его дома старел и покрывался мерзкими следами всех его злых, бесчеловечных поступков когда-то прекрасный портрет с натуры.

Дориана Грея играет Сергей Кемпо, пришедший в труппу в прошлом году. Сам Меньшиков сыграл лорда Генри, совратителя юных умов (это мы видим своими глазами) и, как можно заключить из его рассказов, разного возраста сердец. Любопытно, что до того в новой роли он выходил на эту сцену ровно четверть века назад, в 1988-м, в пьесе Буравского «Второй год свободы», а до того был спектакль по пьесе Радзинского и тоже в постановке Валерия Фокина «Спортивные сцены 1981 года», где партнерами Меньшикова были Виктор Павлов, Татьяна Доронина и недавно уволенная Меньшиковым Татьяна Догилева. Легендарный спектакль!

Среди партнеров Меньшикова в «Дориане Грее» – Владимир  Андреев, он появляется ненадолго, можно сказать, в эпизоде, играет лорда Фермора. Дает мастер-класс актерской игры. Мелочи, мелочи – взгляды, паузы в словах, какими-то штришками сыгранная порода, небрежность аристократа. Сколько уайльдовских бон мо выдает за три с лишним часа Меньшиков? Много, очень много. А больше запоминается, как, с какою-то естественной усталостью – от жизни, от света, ото всего, даже как будто – от происходящего на сцене, которой он отдал столько лет, произносит Андреев: «Какая ужасная работа – ничего не делать!» И уходит. А среди многих других афоризмов в итоге запоминается  у Уайльда не самый яркий, но в данном случае  очень кстати: «Но разве я не страдал три часа, что шел спектакль?!» – это про тот спектакль, где играла Сибилла (Дина Велес-Морозова), та самая актриса, в которую Дориан влюбляется, а потом, увидев ее на сцене, разочаровывается и, так сказать, сводит девушку в гроб…

Десяток вопросов оставляет спектакль. И чувство разочарования. Ведь Меньшиков мог сыграть лорда Генри, потому что это – его роль и тема – его. Мы же видим, и ему самому не хочется стареть. Стареть вообще мало кому хочется, но лорд Генри у Уайльда буквально теряет разум, глядя на Дориана: как, как это ему удается?!

«Портрету Дориана Грея», думается, как и «Снегурочке», прежде всего не хватает… профессии, ремесла. Хороших актеров режиссер загоняет в хор, где индивидуальные возможности каждого блекнут, теряются. Тогда зачем  замечательный, умеющий быть трогательным Владимир Павлов, зачем  игравшая у Товстоногова Светлана Головина, зачем Александра Назарова, другие, возможно, не менее интересные? В хоре все они не отличимы, даже не слышны, чему виной – микрофоны, к которым по воле постановщика  актеры пробиваются с большим или меньшим успехом.

Почему, едва Меньшиков начинает говорить, в том числе и во время таких важных (наверняка Уайльд ими гордился) афоризмов, слова накрывает громкая музыка?

Раз писалась инсценировка, почему было не заменить слово «портрет» на что-то более соответствующее тому, что показывают публике? Нелепо –  зрители видят какую-то фигуру, что-то двигающееся, мерцающее, а два героя на сцене упорно не хотят признать очевидное и говорят про портрет? К тому же в России немало известных художников, работающих в этом направлении, конкретно в этом – АЕСы, есть Ольга Тобрелутс, другие, – если искали нечто новое и хорошее, почему было не позвать тех, кто в этом знает толк и сделал бы хорошо?

Наконец, уже по существу – Дориан Грей вначале поражает всех чистотой, вообще для Уайльда это важнейшая мысль сосуществования и перемены, то и другое, конечно, нужно сыграть, обозначить, но Сергей Кемпо, во всяком случае пока, не играет ни злого, ни доброго, ни чистого, ни какого другого. Все  только называется, а в театре, даже самом условном – что-то нужно еще и сыграть. Наконец – совсем наконец – видео, как любой второй, другой план берут обычно, когда этот план имеет и какую-то дополнительную нагрузку, визуальную, смысловую – уже и не скажешь наверняка. Обычно берут... Хотя как раз у нас в театре обычно – когда видео лишь имитирует второй или третий уровень, поскольку ни того ни другого нет. Не придуманы. Вот это – тоже жаль.