В старинном Театре имени Ермоловой, расположенном в нескольких шагах от Красной площади, состоялась премьера по малоизвестной пьесе Теннесси Уильямса «Весенняя гроза».
Что-то зачастили столичные коллективы ставить американского классика, как будто у нас своих драматургов нет, но, видно, на то есть свои причины. Если внимательно читать пьесы Уильямса, то в них можно обнаружить чеховские мотивы. Те же неустроенные судьбы, та же тоска по лучшей жизни, тот же заедающий быт (только американский), к которому примешиваются гиперсексуальность, психосоматика, жажда денег. Наверное, это и привлекает современных режиссеров, пытающихся через Уильямса рассказать о наболевших проблемах нашего общества.
Мещанство оно и есть мещанство, в какие бы одежды ни рядилось, в какой бы стране ни пускало корни, и Америка в этом плане давно обогнала и перегнала Россию, только там это называется материальным процветанием. Похоже, и мы скоро к этому приблизимся со своей загадочной душой, объявив главным приоритетом ценностей: «мой дом — моя крепость». Казалось бы, ничего плохого в этом нет. Глупо упрекать человека, желающего стать счастливым, только ведь материальные блага — это еще не все… Теннесси Уильямс, насквозь пропитанный американской мечтой, естественно, догадывался об этом, создавая галерею неврастеников, пьяниц, бродяг, духовно сломленных благополучием. И поэтому всей душой ненавидел сытость, равнодушие, пустые разговоры, рекламную благотворительность.
Приглашенный Владимиром Андреевым на постановку Александр Огарев попытался создать пародию на американский стиль жизни с трагическим финалом. Ибо нельзя долго жить в закупоренной бутылке, когда-нибудь она рванет, и прольется дождь, смывая человеческие грехи и всю ту грязь, которая накопилась за счет обмана, лжи, притворства. При этом Огарев не хочет слишком нагружать зрителя, временами он уходит в опереточный стиль, пластические дивертисменты, грешит излишней концертностью (актеры постоянно обращаются в зрительный зал), и все для того, чтобы подчеркнуть: на какие пустяки тратится жизнь. А в это время с миром что-то происходит: меняется климат, гремят грозы зимой, смещается ось земного шара, и он летит, летит на голубом экране куда-то в бесконечность, превращаясь в маленькую точку, в виде зрачка Бога, а может, вселенского разума. Надо сказать: компьютерная графика в этом спектакле несет большую смысловую нагрузку, она по своей сути философична. К примеру, действие происходит в квартире юной девушки Хевейли (Елена Пурис), мать которой хочет выдать дочь за перспективного юношу Артура Шеннона (Александр Лобанов), но разговор не клеится. Девушка влюблена в другого — максималиста Дика в брутальном исполнении Евгения Шляпина, поэтому все правила игры, насаждаемые кокетливой матерью — Ольгой Матушкиной, напоминают плохое варьете, где и чувства бутафорские, и цели у героев плевые. И вот весь этот «мусор» как бы выбрасывается в стратосферу, и компьютерная квартира летит в безвоздушном пространстве, засоряя космос. Мало того что земля превратилась в мусорную свалку, человек даже исхитряется загадить то, что лежит за пределами его разума.
«Весенняя гроза» Уильямса, это не «Гроза» Островского, и в то же время пафос у них один. Он связан с обновлением, потрясением старых основ, которое вносит новое поколение «колы», презирающее мещанский быт и все то, что связано с кондовыми правилами, отжившими традициями, бесконечными графиками успеха, загоняющими человека в золотую клетку. Неудивительно, что в этом «марше протеста» кто-то из молодых погибает, ломает себе шею, а то и всю жизнь. Но стихия чувств — сродни стихии природы, которая тоже возмущается, протестует, насылает цунами, землетрясения, извержения вулканов, пытаясь остановить человека в его самонадеянном превосходстве и призывая к гармонии и любви. Ведь природу нельзя уложить в какую-то схему, как ни поворачивай реки и ни устраивай дамбы на их пути. И вызвать грозу по заказу платного бюро тоже нельзя, она подчиняется своему божеству. Именно поэтому режиссер Огарев сделал ее действующим «лицом» спектакля, за билетами на который выстраиваются длинные очереди.