Великая русская поэзия и проза, написанные вдали от Родины, громкие имена... Изгнанники из России, утратив близких, Родину, опору и поддержку, они получили взамен право творческой свободы...

«Все мы герои и все мы изменники,

Всем одинаково верим словам,

Что ж, дорогие мои современники,

Весело вам?»

Георгий Иванов, поэт (1894, Россия – 1958, Франция)

Что такое чувство Родины? Одинаково ли оно для эмигранта и для того, кто остается с Отчизной, несмотря ни на что? Спектакль «Из Пустоты…» в московском театре Ермоловой посвящен этому вопросу, актуальному и ныне для всех мыслящих людей. Постановка молодых режиссеров Олеси Невмержицкой, Дениса Азарова, Сергея Аронина и Алексея Размахова под художественным руководством Олега Меньшикова раскрывает через стихи и дневниковые записи жизнь поэтов Серебряного века, покинувших после большевистского переворота 1917 года Россию.

Серебряный век русской поэзии воцаряется во всём театре: предвосхищая спектакль, в фойе юные чтецы заполняют звуками лирики Бунина, Цветаевой, Саши Чёрного все проходы, буфет, лестничные пролёты... И радостное удивление видно на лицах зрителей, а аплодисменты впервые раздаются еще до спектакля. Любовь к своему зрителю театр Ермоловой продемонстрировал и во время спектакля: на сцену артисты вышли в полной эмоциональной и пластической готовности, с первого слова пронзая уже «разогретую» публику. Спектакль играется на одном нерве, что очень ценно – к сожалению, не все труппы могут похвастаться такой горячностью с первой до последней минуты.

Прямых ответов здесь нет. Как нет и декораций: на протяжении всего спектакля на сцене царит глубокое с густой темнотой пространство, в котором появляются силуэты. По ходу их приближения к авансцене, узнаются русские поэты и мыслители. И только лучи прожектора, установленного строго по центру задника сцены, освещают их путь вперёд и напоминают прошлую жизнь, полную света и любви. Сверху то и дело опускаются большие белые листы, символизирующие новую жизнь в этом тёмном изгнании, на них герои рисуют, мечтают (на бумагу проецируются различные изображения). Листы закручивают героев, «ломают» гордую стать и аристократическую выправку. Художник Дмитрий Разумов мастерски показал, как эта одна правильно выбранная деталь, наделенная сильным метафоричным значением, заменяет всё – и реквизит, и сценические конструкции.

Условно действие подразделяется на несколько историй в соответствии с каждым поэтом, разыгрываемых одним или несколькими актёрами. Слыша горечь в стихах Бунина (народный артист СССР Владимир Андреев), Гиппиус (заслуженная артистка России Светлана Головина), Ходасевича, Набокова, Цветаевой (заслуженная артистка России Ольга Селезнёва), Бурлюка, Чёрного (Ярослав Рось, Сергей Кемпо), Иванова (народный артист России Олег Меньшиков), становится очевидно, что все поэты разделяли горький жребий своей страны на чужбине. И, хотят они того или нет, но в глазах современников и рассуженные историей, предстают малодушными людьми, решившими любить Родину и сочувствовать её беде на расстоянии. По сути, они были также несчастны, как Есенин или Ахматова, но собственная душа им оказалась дороже души своего народа, воспевать которую им было велено по факту поэтического дара. Цветаева вернулась, и жизнь её здесь закончилась горько и унизительно. Однако в сравнении с прочими её прах покоится в родной земле, а не на русском кладбище под Парижем, да и в домах почти каждого россиянина томик её стихов неизменно соседствует с книгами величайших русских писателей.

Вдумчивый зритель спросит, как можно ставить в один ряд Ивана Бунина и Гиппиус, Сашу Чёрного и Бурлюка? «И цветы, и шмели, и трава, и колосья/И лазурь, и полуденный зной…/Срок настанет – Господь сына блудного спросит:/Был ли счастлив ты в жизни земной?» (Бунин) и «Поля бледно-серебряных лилий…/Родная моя земля,/За что тебя погубили?» (где в России Гиппиус видела поля лилий?); «Тишина. Поля глухие,/За оврагом скрип колес./Эх, земля моя Россия,/Да хранит тебя Христос!» (Саша Чёрный) и «Мне нравится беременный мужчина/Как он хорош у памятника Пушкину/Одетый в серую тужурку» (Бурлюк). В эмиграции все оказались равны, и именно эмигрантская уравниловка предстаёт в спектакле во всей своей тоске и бедноте.

Романсы на стихи поэтов под рояль и соло на саксофоне соседствуют с прозаическими отрывками Цветаевой, Тэффи, Одоевцевой, Берберовой и другими. Живая музыка придает жизням героев джазово-блюзовое звучание, подчеркивая их западную жизнь.

Набоков спросил своих современников однажды: «Что, если б Пушкин был меж нами/Простой изгнанник, как и мы?» Эмигрантам не хватило смелости признать, что Пушкина меж ними быть не могло, как не могло быть и Есенина. Величайшие поэты остались верны себе и своему дару, эмигранты же променяли всё на иллюзию свободы. Сегодня они забываются и уходят из памяти народа. Такие титаны, как Бунин, единичны. В большинстве же своём выживший народ помнит верных своих певцов, потому что чувство Родины, как оказалось, есть не только у эмигрантов, но и самого народа.